Эдвард Чесноков (@chesnokmedia) — для ВЧК-ОГПУ

Задержание 600 мигрантов в мечети в Котельниках — это что вообще? Рассказываю (я прожил там 16 лет).

Ад — это не потустороннее измерение. Ад — это ты сам. И твой адский котел — это когда ты, как одушевлённая пишущая машинка, строчишь день за днём заметки о Западе, загнивающем от миграционного кризиса. А потом, вернувшись с работы, идёшь по собственному подмосковному городку.

Ашхайм, Бавария. Беженец изнасиловал 15-летнюю.

Котельники, Подмосковье. Мунир зарезал собственную сестру Лейлу — та «бесчестила семью», нагуляв ребёнка от чужака.

В берлинской мечети проходят обыски: «помощь для пострадавшего от пандемии бизнеса» (о которой умилительно писала Медуза) получили… окопавшиеся в этой мечети исламские радикалы.

В котельниковской мечети (в Котельниках есть мечеть; как писал журналист-международник Эдвард Чесноков: «в ФРГ молельные дома зачастую находятся прямо в жилых помещениях, подвалах, складах») проходят обыски, задержано 600 чел.; потом, впрочем, все отпущены.

Мунир убил Лейлу среди бела дня, на глазах ребёнка (видео); я узнал это место, этот зелёный заборчик — неподалёку от моего дома в котельниковском микрорайоне Белая Дача.

Вы заметили, что шок-контента про «изнасилованную мигрантами Европу» в наших СМИ стало меньше? Меньше изнасилований? Не думаю. Просто в Политбюро тоже не дураки сидят, советские космонавты высадятся на солнце ночью — понимают, что если пропаганда уж слишком разойдётся с реальностью, то сработает в минус.

Вечер. Мы у главного культурного центра Котельников — ТЦ «Мега». Группкой случайных знакомых садимся в такси: втроём поездка до Белой Дачи обойдётся по ₽50. «Я снимаю здесь, в «Оранже», квартиру, потому что работаю в Меге, — рассказывает моя попутчица. — Но даже если бы мне дали квартиру бесплатно — я бы не стала тут жить. Это ад. Посмотрите на всех этих азиатов, на всех этих кавказцев. Они на спортплощадках, их дети — на детских площадках. Нет, я не националистка, мы все — дети Бога… но они — другие».

Девушка оказывается армянкой.

Нам поддакивает таксист — самаркандский таджик, уехавший, потому что «узбеки не любят таджиков» — и в разговорах с ними в Самарканде он «принципиально говорит по-русски».

Лучшее место Котельников — метро: через полчаса ты в Городе. Там — не месиво человейников с полями автостоянок и детскими площадками из самого дешёвого ксила, а — Город, с бульварами и кофейнями, почти как европейский Киев.
 
Но к метро «Котельники» нужно дойти: через невообразимо загаженную рощицу (чиновников можно заставить убрать мусор, если пожаловаться через губернаторский портал «Добродел»; убирают ровно ту полосу, что попала на фото-жалобу). И ещё — через бесконечные ряды воняющих лавашен, развалов с контрабандной косметикой, лавок с жирными грубыми торговками и гнилыми фруктами.

«Русские в нашем районе возят своих детей в школы в Москву — хорошо, Жулебино близко», — продолжает попутчица.

В Котельниках тоже есть школы, аж три; за последние 20 лет население городка удвоилось, новых школ построено 0, зато достраивают квартал 30-этажек.

Котло-школу №3 знает вся страна: из 28 учеников её первого класса лишь трое имели славянские фамилии. Потом учителя объяснялись: «неместные» дети совсем плохо говорят, не читают, мы просто сгруппировали их всех в отдельный класс.

Помогает ли это интеграции — вопрос риторический.

Охаянная советская школа хотя бы старалась из этой разноязыкой массы лепить «новую общность людей». А — нынешняя?

Самый известный мэр Котлов, Ирина Польникова, была не избрана, а назначена; три года назад её взяли за мошнягу в ₽115 млн.

В итоге я собрал все деньги, какие были, занял у кого мог, взял ипотеку (тогда ключевая ставка шла вниз). И уехал из своих Котельников.

Которые на самом деле ничем не отличается от Мурино, Нижнего и других городов. 

Просто тут уже полыхнуло, а там — ещё нет.

Просто по «германскому календарю» в России сейчас — лишь 2010 год. 

Просто мне повезло, я смог выползти из котла, а другие — нет.

И просто самый жар — впереди.